Илья Милославский

Ровно 265 лет назад некая мадам д`Этуаль получила приглашение на бал. Да не куда-нибудь, а во дворец французского короля. Не мудрствуя лукаво, она явилась на дворцовый «корпоратив» в костюме Дианы – античной богини-охотницы. Цель у молодой француженки была самой высокой – поразить крупнейшую дичь на танцполе... Тогда же и закончилась история безродной супруги рядового финансиста Жанны-Антуанетты, и началась история самой знаменитой королевской фаворитки всех времен и народов маркизы де Помпадур – женщины, навсегда возвысившей само явление фаворитизма.

Гладкий эпидермис, пухлые губки и безупречность носового хряща. Удивительно, но некоторые юные амазонки до сих пор полагают, что с этим боекомплектом можно успешно атаковать резиденции королей и пустынные особняки наследников финансовых империй. О, если бы все было так просто! О, если бы выбор сильных мира сего определялся только красотой и молодостью претенденток! Но это не так. Стоит бросить взгляд в прошлое, и голова идет кругом от калейдоскопа лиц и характеров тех, кому титулованные особы доверяли заботы о своем теле, душе и государстве.
История не помнит тысяч симпатичных девиц, побывавших в альковах королей, зато хранит память о Диане де Пуатье, которая была старше Генриха II на 20 лет. Она сумела не только подчинить короля своей воле, но и почти 30 лет удерживать в политической тени его законную супругу – Екатерину Медичи, даму, впоследствии вошедшую в историю как самая расчетливая и коварная правительница Франции.
Правда, справедливости ради следует сказать, что Диана в совершенстве владела искусством сладострастия и была чертовски хороша собой, даже разменяв шестой десяток. Но вот Луиза де Лавальер, фаворитка Людовика XIV, совсем не обладала внешней привлекательностью, как, впрочем, и сама Помпадур: то, что будущая маркиза скрывала под маскарадной маской, произвело на Людовика благоприятное впечатление, и только! А уж если вспомнить хромую и нечистоплотную фаворитку российского императора Петра III, то и вовсе руки опускаются, ведь, казалось бы, предпочитать бисквитам мягкие соленые огурцы – удел интеллектуалов, а не королей.
Но, несмотря на внешние и внутренние различия фавориток, у них есть одна общая черта. Все они смогли не просто проникнуть в царственный альков, но и завладеть вниманием королевских особ на длительное время. А это значит, что волей или неволей эти женщины наработали технологию, следуя которой можно и сегодня проникать в умы и души тех, кто венчает собой вершину общественной пирамиды.


Сколько бы мужчины ни рвали тельняшки на своих дряблеющих торсах, а без «сердечного» друга им не обойтись. Что уж говорить о королях, на коих, словно свет клином, сходятся алчные интересы всей высокопоставленной челяди?! Даже самые брутальные из них, вроде Ричарда Львиное Сердце и Вильгельма Завоевателя, с радостью преклоняли усталые головы на теплые женские колени. Главное было найти путь к мужскому сердцу. И в этом тщеславным фавориткам всегда помогало то обстоятельство, что короли – тоже люди.
Так же, как простые смертные, они падки на правильные черты и болезненно реагируют на перепады температур. Людовик XV, увитый прелестницами, как дом сицилийца виноградным плющом, не мог не отметить незнакомку в костюме Дианы, сыплющую в его адрес колкости в присутствии сотен льстивых масок. Дерзкая охотница добилась своего: король поднял оброненный ей платок, обеспечив Жанне-Антуанетте пожизненную прописку в Луврском Замке.

Аналогично поступила и Агнесс Сорель с напрочь закомплексованным Карлом VII. Она распалила его, якобы случайно обнажив при нем кулисы своей природной сексуальности. Карл VII, страдающий от своей непривлекательной внешности и равнодушной во всех отношениях жены, вспыхнул, как стружка магния, но был остановлен напоминанием о рыцарской чести. Только спустя время Агнесс Сорель впустила обезумевшего от страсти Карла под свой балдахин, и с тех пор вертела им так, будто собиралась сделать из него корж для пиццы.
Именно благодаря ей при французском дворе появилась официальная должность – «королевская фаворитка». Отныне носительницы этого гордого звания могли присутствовать на всех деловых переговорах, носить шлейф длиннее, чем у королевы (длина шлейфа демонстрировала статус женщины при дворе), а некоторые еще и обращаться напрямую к казначею за средствами на покрытие своих личных расходов.
Даже в цельной натуре Петра Великого, предпочитавшего исключительно грубые удовольствия, нашлась лазейка для фаворитки. Прусская прачка так отчаянно отбивалась от солдат-победителей, что приглянулась князю Меньшикову, обходившему походный лагерь с инспекцией, а затем и Петру. Но фавориткой ее сделали не строптивость и отчаяние загнанного зверя, так повеселившие русского царя, а совсем другое. Как известно, Петр I страдал приступами ярости, и в эти моменты совершенно себя не контролировал. Во время этих приступов и появлялась она, обнимала голову царя руками и клала себе на грудь. Несколько минут – и Петр приходил в себя. Так статная немка, не чуждая, кстати, русским порокам, стала любовницей и близким другом Петра, затем его женой и, наконец, императрицей Екатериной I.
Однако благосклонность королей – величина непостоянная, и коридор ее волатильности так же широк, как и у японской йены на валютном рынке. Поэтому история немецкой «золушки» в полудикой России, хоть и «одно из», но все-таки исключение, подтверждающее правило. Редкая фаворитка сохраняла свое влияние при дворе на весь срок царствования своего патрона. Ведь, как известно, удержать высоту значительно труднее, чем ее покорить. И причиной тому была не только ветреность царствующих особ.


Фаворитки являлись инструментом влияния на королей, поэтому большинство из них были ставленницами определенных групп дворцовой клики. Агнесс Сорель, например, была не только первой официальной, но и первой профессиональной фавориткой. Теща Карла VII Иоланта Арагонская отчаялась обрести влияние на короля посредством своей недалекой дочери. Этой сильной состоятельной даме не потребовалось особого «мозгового штурма», чтобы сгенерировать идею создания «летучего отряда». Она брала на воспитание миленьких дочурок небогатых аристократов, чтобы впоследствии выдавать их замуж за влиятельных вельмож. Таким образом, девушки устраивали свою судьбу, а Иоланта обретала сеть информаторов и агентов влияния.
В имении Иоланты девушки получали воспитание такое же многогранное, как и гейши средневековой Японии. И Агнесс Сорель была лучшей: она умела выразительно говорить, петь, играть на лютне и арфе и распалять мужское воображение изящными позами и жестами.
Завоевав внимание Карла VII, Агнесс Сорель удерживала его, подливая масло ревности в огонь его страсти. Смоделированное ею платье предполагало декольте, полностью обнажавшее левую грудь. И когда нерешительный Карл отказался было продолжать войну с ненавистными Иоланте англичанами, Агнесс поведала ему сон, в котором-де влюбилась в короля всех французских земель. В заключение она ввернула: «Может быть, сон пророчит мне любовь к английскому королю?», и не воинственный Карл VII, скрипя зубами, отправился освобождать от англичан Нормандию.
Найти достойную конкурентку Агнесс Сорель дворцовые сторонники англичан не смогли и... попросту отравили фаворитку.
Будущая маркиза де Помпадур тоже не просто так объявилась на королевском балу. Этому событию предшествовала яркая PR-акция. Во время каждой охоты короля в лесах Сенара в поле зрения королевского кортежа появлялась наездница в ярко-розовом. Ее даже окрестили нимфой Сенара. Несмотря на то, что тогда с Людовиком ей познакомиться не удалось, она привлекла к себе внимание политической элиты. И как только ее предшественницу герцогиню де Шатору скосила не то пневмония, не то яд, одна из дворцовых группировок отважилась сделать на нее ставку. И не прогадала. На тот момент ставленница имела в своем арсенале ум, обаяние, безупречную репутацию и авторство афоризма, прошедшего сквозь века: «Изменить мужу?! Только с королем!..»
Понимала шаткость своего положения и Диана де Пуатье. Чтобы обезопасить себя от гнева Екатерины Медичи, она выбрала самую мудрую из всех женских тактик. Безраздельно доверявшего ей Генриха II она чуть ли не силой отправляла на супружеское ложе, а потом сама воспитывала детей Генриха и Екатерины. В результате после гибели Генриха II на турнире Екатерина Медичи не только позволила Диане удалиться в подаренное ей королем поместье, но и дала приличное содержание. А яд, который королева копила 30 лет, достался Габриэле д`Эстре – фаворитке Генриха IV, женатого на знаменитой дочери Екатерины Медичи – королеве Марго.


Ничуть не реже яда конкурентов фавориток выводило из игры и охлаждение королей. Непостоянством чувств особенно отличились Людовики XIV и XV. Короля-Солнце вообще шатало из стороны в сторону. Так, скромную Луизу де Лавальер сменила остроумная Атенаис де Монтеспан, которая уступила свое место красивой «пустышке» Анжелике де Фонтанж. В конце концов, круг замкнулся: одна из последних фавориток Людовика XIV набожная Франциаза де Монтенон подвела черту под эпохой балов и чувственных удовольствий при дворе Короля-Солнце.
Список фавориток Людовика XV тоже с трудом помещается на одном листе. Фаворитки сменяли друг друга, но имя одной прошло красной нитью через всю их бесконечную вереницу. С этим именем историки навсегда связали весь период царствования Людовика XV. Дело в том, что король мало интересовался государственными делами, и бремя монарших обязанностей взяла на себя маркиза де Помпадур. Поэтому, когда Людовик навсегда покинул спальню маркизы, и ее дворцовые оппоненты уже злорадно потирали руки, она повела себя так, что осталась близким другом и душеприказчиком короля. Как? Очень просто: сняла дом на тихой парижской улочке, где король – с полного ее ведома и искреннего благословения – мог встречаться с приглянувшимися ему красотками.
Степень близости Людовика XV и Помпадур была беспрецедентной. Стоило одной из королевских пассий почувствовать себя чуть увереннее в объятиях короля, и она в три дня была выслана из Лувра, Парижа и, разумеется, жизни Людовика. А она-то себе всего и позволила – назвать Помпадур в разговоре с королем «старой кокеткой».
Устойчивость положения маркизы де Помпадур при Людовике XV можно объяснить тонкой политической игрой, а можно – совсем иначе. Будучи маленькой девочкой, Жанна-Антуанетта увидела Людовика на одном из королевских выездов. Красивый, образованный и обходительный, он навсегда завладел ее сердцем. А, как известно, умная влюбленная женщина –  способна на все.