Илья Милославский

И сколько же мальчишеских сердец порассыпали цветастым драже эти вдруг повзрослевшие "пацанки"?!. Самые "фотомодельные телочки" с таким количеством мужчин даже рядом не стояли... И как эти юные леди, уверенные в своей малопривлекательности, взирали на нас, мальчишек -- вроде бы мужающих, но готовых размазывать пьяные слезы по их прикроватным коврикам в надежде вернуть их сексуальное расположение?!. И что их при этом тревожило?!. Лишь предчувствие одиночества, и только... 

Да-да, мы -- никто -- ни-ког-да не задумывались, не задумываемся и вряд ли всерьез задумаемся над тем, каково же приходится им -- озорным хохотливым девчонкам, напрочь лишенным покоя духа, но обладающим удивительным даром завораживать всякого, кто хоть раз побывал во флюидном потоке их радужных аур. А ведь, если подумать, то -- что с ними происходит?!. В каких делах-заботах проходит время их жизни?!.
Из того, что действительно заслуживает зависти, не так уж и много. Их ревнуют, бьют, подозревают и, в конце концов, вызывают их нелюбовь. И еще. От них уходят... И уйти от такой нимфы -- это еще поступить благородно по отношению и к себе, и к ней, потому что не уйти -- означает просто быть выдворенным по причине своей занудности...

Не бойтесь, взгляните на них, они и сейчас -- одни. Ставшие мамами -- кстати, как правило, отличными мамами -- но одни... Разумеется, одни -- в смысле моногамии: не подумайте чего -- вокруг них по-прежнему полно влюбленных в них мужчин -- в основном, тех, кому не посчастливилось встретиться с этим чудесным явлением в юности, но они -- и тоже "по-прежнему" -- одни. Каково, а?!. А то, что любая такая "госпожа Бовари", словно шутя лишающая мужчин рассудка -- это явление, так с этим даже они сами вряд ли будут спорить: как сказала моя любимая подружка Анька, "да я до тридцати лет жила, вообще не задумываясь, как я живу, что я делаю?.." Так и получается, что для них самих их же собственный феномен -- загадка, и нередко даже еще большая, нежели для нас, посторонних...

Даже русская классическая литература -- то есть, то, что составляет хребет всей русской культуры -- вертится вокруг образа ветренных молодых женщин. Чеховские стрекозы, достоевские Настасьи Филипповны и тургеневские княгини Р. -- все это они, то есть те самые, кто подвигал алчущих вечных истин героев-мужчин к безумствам, преступлениям и рефлексии... И действительно: если кому-то и по зубам этот метафизический ребус, то только загадочной русской душе. Правда, пока -- воз и ныне там...

И еще: их -- несчастных -- во все века пытались втиснуть в рамки легкомыслия. Так, каково это -- видеть, что некрасива, думать, что глупа, слышать, что бездушна?!. И при этом знать, что эти сильные для всех прочих женских глаз мужчины -- этакие роковые Джоны из "9 1/2 недель", способны превращаться в старые заезженные тряпки, стоит их лишь разок подпустить на расстояние сексуальной доступности?!. Тут уж, действительно будешь думать, что глупа, и в жизни ни черта не смыслишь. И тут же, того не сознавая, волей-неволей станешь умной; первый признак этого ума -- смущенная реплика, известная всякому, кто знаком хоть с одной "карамазовской Грушенькой": "Ну, я же дурочка..." А от ума и до души, как известно -- рукой подать. Ну, а уж там, где много души, там и некрасивость на нет сходит. Главное пережить тот период -- когда не ясно, кому верить: окружающим мужчинам, сходящим по тебе с ума, или себе, такой странной и необъяснимо притягательной. Но зато если переживешь этот период, тут-то все и возвращается: и друзья как друзья, и любовь -- чистая, зрелая, дружеская, и -- главное -- понимание. Впрочем, и это -- далеко не со всеми; у всех же тоже -- свои заморочки.

А потому, хоть и есть, вроде бы, все -- и дочь-сын чудесные, и быт отрегулированный, и мать-отец живые и заботливые, но старое, как тополь подрезанный: по шизе весенней нет-нет да и прорастет молодым побегом на старом стволе. И все вопросы, сомнения, страхи -- по новой!.. Нет, не будет уж, видно, покоя: это-то, похоже, жизнью и называется!.. Не иначе.
Мне повезло: юность А. Ш. прошла у меня перед глазами -- со всеми сопутствующими. Уж не говоря о ней, я-то чего только не натерпелся по праву ее близкого друга! Резать-стрелять ее поклонники меня приходили, о желающих свернуть мне челюсть и вспоминать не за чем, даже магических пассов с иголками в мою восковую фигурку -- не исключаю. Теперь мы повзрослели -- нам за тридцать. Но подсознание -- не прическа; его не подровняешь по-красивее, если вдруг концы засекутся. А потому ее жизнь -- это мужчины, которые сходят по ней с ума, и вечное недоумение, граничащее с отчаянием: "да дар у меня, видимо, есть; но какой странный, никчемный, не несущий ни счастья, ни радости -- ни мне, ни окружающим -- дар!.."

С этим она приходит ко мне. Это ее тревожит более всего на свете. По крайней мере, теперь -- когда нам уже за тридцать... Но что я могу ответить ей?!. Я, простой смертный... Я знаю только одно: у каждого -- свой крест, и чей тяжелее -- неизвестно; а раз неизвестно, то и сравнить не с чем; а раз сравнить не с чем, то и выходит -- у каждого он предельно тяжел. И единственное, что в нашей власти -- это научиться жить со своим крестом на усталом плече. Причем так, чтобы иногда еще и улыбаться. И этой аксиоме даже глагола "надо" не требуется, поскольку иного выхода -- просто нет. А не будь в этом мире такого феномена, как моя подружка и все-все-все, кто хоть немножко с нею "одной крови", то некоторые из знакомых нам с нею мужчин -- и собственной жизни-то не заметили бы!.. Не в этом ли кроется высокий смысл их существования?.. Так что, с этими чудесными ветренницами -- к слову, ветренницами поневоле -- как с богом: если бы их не было, то их непременно надо было бы выдумать... Ведь в легионе тех, кто дарит людям "и жизнь, и слезы, и любовь", эти озорные леди -- на острие атакующего авангарда. Кто, как ни они, более достоин поэтического посвящения!..
Итак...
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Модель Полина Шкуратова (Иркутск) // Фотограф Виктор Цалко (Иркутск)
Автор стихов -- Илья Милославский (Нижний Новгород)